 Несколько лет назад в Европе определились с термином, который во многом обосновал необходимость борьбы с доминированием "Газпрома" на рынке Старого Света. Поставки газа по долгосрочным контрактам были названы "энергетическим оружием". Речь шла в целом о том, что монопольное положение "Газпрома" в снабжении газом ряда европейских стран могло бы быть использовано как инструмент давления -- причем не только в части завышения цены, но и в политике. И именно против такого оружия Европа начала выстраивать защиту -- с помощью развития конкурентных рынков газа, энергонезависимости, создания альтернативных путей доставки топлива, новых энерготехнологий без использования ископаемого топлива.
Был ли "Газпром" теперь умеет рассказывать о том, какие конкурентные коммерческие преимущества есть у проекта Nord Stream 2 над существующим транзитным маршрутом через Украину, может демонстрировать публике аукционные торги газом и даже способен добиться от Брюсселя согласия на доступ к полной мощности газопровода OPAL, куда компанию много лет не пускали как злостного монополиста. По сути, от Москвы добились по крайней мере внешнего соблюдения правил игры в газовый рынок.
Но тут выяснилось, что и другая сторона научилась держать в руках энергетическое оружие. После того как Еврокомиссия дала "Газпрому" доступ к OPAL, в начале декабря возражения поступили из Варшавы и Киева. Причем ситуация выглядит парадоксально: в ответ на готовность "Газпрома" строить альтернативный маршрут поставок газа аргументы против сводятся к тому, что Польшу и Украину устраивает прежняя схема (та самая, которая и приводила к монополизации). О коммерческих мотивах -- например, о готовности сделать украинский и польский маршруты транзита выгоднее для поставщика или покупателя -- никто даже не упоминает.
Владимир Дзагуто
|
